Google

PUSHKIN'S POEMS
HomeLermontov Other Pushkin Onegin Book I Book II Book III Book IV Book V BookVI BookVII BookVIII Next stanzas Previous stanzas

EUGENE ONEGIN

(In this edition he is called Yevgeny Onegin).

 

 

 

 

 

 

 

BOOK V    Stanzas 13 - 21
 

13.
Она, взгляуть назад не смея,
Поспешный ускоряет шаг;
Но от косматого лакея
Не может убежать никак;
Кряхтя, валит медведь несносный;
Пред ними лес; недвижны сосны
В своей нахмуренной красе;
Отягчнеы их ветви все
Клоками снега; сквозь вершины
Осин, берёз и лип нагих
Сияет луч светил ночных;
Дороги нет; кусты, стремнины
Метелью все занесены,
Глубоко в снег погружены.

XIII.
Not daring to stop or look behind her
Tatyana quickens her urgent pace;
But from that servant with the shaggy face,
She cannot escape in any way.
Groaning, the hideous bear stumbles on;
A wood appears ― the motionless pines,
Stand in a gloomy dark array,
The branches all are heavily laden
With piled up snow, and
through the crowns
Of aspens, birch and naked limes
The watery starlight filters down.
There is no path; the bushes, ravines,
The storm has covered up completely,
All is drowned in the snow which has fallen deeply.

14.
Татьяна в лес; медведь за нею;
Снег рыхлый по колено ей;
То длинный сук её за шею
Зацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой;
То в хрупком снеге с ножки милой
Увязнет мокрый башмачок;
То выронит она платок;
Поднять ей некогда; боится,
Медведя слышит за собой,
И даже трепетной рукой
Одежды край поднять стыдится;
Она бежит, он всё вослед,
И сил уже бежать ей нет.

 

XIV.
She makes for the wood; the bear pursues;
The powdery snow reaches to her knees;
A long thin branch her neck ensnares,
And grasps it suddenly, then from her ears
The golden earrings are torn violently.
In the crumbly snow her dripping shoe
Sticks and from her tender foot is torn;
And then her handkerchief falls down,
And she cannot retrieve it, for she dreads,
The shaggy beast who after her treads.
Even to lift the hem of her dress
With a trembling hand is too onerous;
Onward she runs, he still follows fleetly,
And now her strength has failed completely.


15.
Упала в снег --- медведь проворно
Её хватает и несёт;
Она бесчувственно-покорна,
Не шевельнётся, не дохнёт;
Он мчит её лесной дорогой;
Вдруг --- меж дерев шалаш убогий;
Кругом всё глушь; отвсюду он
Пустынным снегом занесён,
Н ярко светится окошко,
И в шалаше и крик и шум;
Медведь промолвил: «Здесь мой кум:
Погрейся у него немножко !»
И в сени прямо он идёт
И на порог её кладёт.

 

XV.
She falls in the snow ― the bear is swift
To seize her and to carry her offaway the gift;
Supine, benumbed, submissive, yielding,
She does not move, she is not breathing.
He hurries her along
the woodland path;
Then suddenly a hovel appears
In the midst of trees, around all is bare,
The sides are barricaded with the snow,
But the window sends abroad a glow,
And from the hut come shouts and noise.
"Here", says the bear, "live all the boys:
Just warm yourself by the fire awhile!"
Then straight he goes through the open door
And sets her down upon the floor.

16.
Опомнилась, глядит Татьяна:
Медведя нет; она в сенях;
За дверью крик и звон стакана,
Как на больших похоронах;
Не видя тут ни капли толку,
Глядит она тихонько в щёлку.
И что же видит? ― за столом
Сидят чудовища кругом:
Один в рогах с собачей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полу-журавль и полу-кот.

XVI.
Tatyana wakes, she looks around:
The bear has gone; she is in a hall;
Behind a door the cheers resound
The glasses clink as at a funeral;
Not seeing here any sense at all
She carefully peers through an open chink,
And sees what? ―
heavens! At the table
Some monsters at a feast are sitting:
One has horns and a dog-like face,
Another with head like a cockerel,
Here a witch with a goatish beard is spitting;
A skeleton here all prim and proper,
Then a dwarf with a tail, but look at that:
Something half a crane and half a cat!

17.
Ещё страшней, ещё труднее:
Вот рак верхом на пауке,
Вот череп на гусиной шее
Вертится в красном колпаке,
Вот мельница вприсядку пляшет
И крыльями трещит и машет;
Лай, хохот, пенье, свист и хлоп,
Людская молвь и конский топ !
Но что подумала Татьяна,
Когда узнала меж гостей
Того, кто мил и страшен ей, ―
Героя нашего романа !
Онегин за столом сидит
И в дверь украдкою глядит.

 

XVII.
Then stranger still, almost incredible,
A lobster is seated upon a spider,
A goose-neck has a skull as rider,
Wearing a red night-cap; another marvel,
A windmill dances and does the splits,
Waving its sails which creak and crack;
Laughter, songs, whistles, bangs and barking,
The gallop of horses, and people talking !
But what can be Tatyana's thoughts
When she spies the man among the guests
Who to her is both her terror and her dream, ―
The hero of this novel's theme.
At the table sits Onegin, regally,
And at the door he glances stealthily.

  

18.
Он знак подаст ― и все хлопочут;
Он пьёт ― все пьют и все кричат;
Он засмеётся ― все хохочут;
Нахмурит брови ― все молчат;
Он там хозяин, это ясно:
И Тане уж не так ужасно,
И любопытная теперь
Немного растворила дверь...
Вдруг ветер дунул, загашая
Огонь светильников ночных;
Смутилась шайка домовых;
Онегин, взорами сверкая,
Из-за стола гремя встаёт;
Все встали: он к дверям идёт.

 

XVIII.
He gives a sign ―all is rush and pother;
He drinks ― they drink and shout and rave;
He starts to laugh ― they laugh and guffaw;
He frowns ― then all is silent as the grave;
There he is master, that is obvious,
And Tanya is now more at her ease,
And gradually becomes more curious,
And pushes the door upon its hinge...
But suddenly a gusty drau
ght
Flutters the light of the candle flames,
Among the spirits confusion reigns;
Onegin with his glittering eyes
From the table with a clatter swiftly rose;
All rise with him: to the door he goes.

19.
И страшно ей; и торопливо
Татьяна силится бежать;
Нельзя никак; нетерпеливо
Метаясь, хочет закричать:
Не может; дверь толкнул Евгений,
Н взорам адских привидений
Явилась дева ― ярый смех
Раздался дико; очи всех
Копыта, хоботы кривые,
Хвосты хохлатые, клыки,
Усы, кровавы языки,
Рога и пальцы костяные,
Всё указует на неё,
И все кричат: моё ! моё !

 

XIX.
So, full of fear and as fast as can be
Tatyana struggles to escape;
Impossible; intemperately
Her legs move fast without result;
All is lost; Yevgeny shoves open the door,
And to the eyes of all the host
Of hellish spirits the girl appears ―
A fierce wild laugh! Then all the eyes,
The hooves, the crooked snouts, the fangs,
The tufted tails, the tusks, the beards,
Moustaches, and the bloody tongues,
The bony fingers and the horns,
All point
at her at the same time
And shout with one voice "She's mine, she's mine !"

20.
Моё ! сказал Евгений грозно,
И шайка вся сокрылась вдруг;
Осталася во тьме морозной
Младая дева с ним сам-друг;
Онегин тихо увлекает
Татьяну в угол и слагает
Её на шаткую скамью
И клонит голову свою
К ней на плечо; вдруг Ольга входит,
За нею Ленский; свет блеснул;
Онегин руку замахнул,
И дико он очами бродит,
И незваных гостей бранит;
Татьяна чуть жива лежит.

 

XX.
"She's mine !" Yevgeny shouted fiercely,
And the host of demons vanished from sight.
In the gloom, together in the frosty night
Remained the girl with him alone.
Onegin calmly carries Tatyana
Across the room, into the corner,
And lays her on a shaky bed,
And then he tenderly places his head
Upon her shoulder. But suddenly,
Olga appears followed by Lensky;
It brightens, Onegin waves his hand,
And both his eyes are wandering wildly,
The uninvited guests he scolds;
Tatyana lies still and deathly cold.

21.
Спор громче, громче; вдруг Евгений
Хватает длинный нож, и вмиг
Повержен Ленский; страшно тени
Сгустились; нестерпимый крик
Раздался... хижина шатнулась...
И Таня в ужасе проснулась...
Глядит, уж в комнате светло;
В окне сквозь мёрзлое стекло
Зари баграный луч играет;
Дверь отворилась. Ольга к ней,
Авроры северной алей
И легче ласточки, влетает;
«Ну, ― говорит, ― скажи ты мне,
Кого ты видела во сне?»

 

XXI.
Louder and louder the quarrel grows,
Yevgeny seizes a long, sharp knife:
In a flash falls Lensky, deprived of life;
The shades darken, a terrible scream,
Rings out ... the hut shivers ...
Tatyana in terror wakes from her dream,
Looks round, the room in brightness quivers,
And through the window's frosted glass
Flutter the rays of the crimson morn;
The door opens; Olga appears,
More rosy than the Northern dawn,
More airy than the swallow which soars.
"Well, ― says she ― now tell me true,
Did dreams reveal your true love to you?"

 

 

 

 

 

 

 

Lermontov Other Pushkin Onegin Book I Book II Book III Book IV Book V BookVI BookVII BookVIII Next stanzas Previous stanzas
Home Oxquarry Books Ltd Shakespeare's Sonnets









 

Google

 Innocence Angelica Kaufmann
Innocence by Angelica Kauffman

 

Copyright © 2001 - 2009 of this site belongs to Oxquarry Books Ltd.